образ творческого сознания, которое расчленяется на огромное количество социальных ролей, задач и перестает быть целостным в попытках как-то дары пристроить.

Образуется внутренний конфликт: герой шёл за целостностью, добыл все ресурсы, вернулся в мир людей, расслабился, но опять возникает проблема, братья забирают все дары и с этим уходят в мир людей.

Братья забывают о том, что Иван-дурак — это проводник, дверь для божественной творческой энергии. Когда братья расчленяют Ивана, они тоже обучаются, обретают целостность, потому что без этого опыта невозможно пройти инициацию, пережить смерть. Они разрушают душу, и дальше она может собраться только с помощью серого волка и других волшебных существ.

Это проще понять, если хотя бы немного познакомиться с практиками инициации. Например, в шаманской традиции, когда приходит время принять силу, человек сильно болеет. Его физический мир рушится, эмоциональное состояние меняется, «вытаптывается пшеница». Апогеем этого становится момент, когда приходят духи, которые приносят силу, и съедают человека. Разделяют, поедают тело, и когда находят внутри «дополнительную косточку», которая свидетельствует о готовности человека к силе, духи собирают его обратно уже с другими качествами. Например, у него теперь глаза орла, когти рыси, волчий хвост, и они навсегда становятся его помощниками. Теперь это уже не просто человек — он волшебник, шаман, он может много всего, но этого бы не произошло, без разрушения.

Через разрушение происходит интеграция, и начинается она с тела, иначе не восстановиться, не выжить. Все мои танатотерапевтические эксперименты и прохождение сложных жизненных ситуаций свидетельствуют о том, что любое возрождение происходит с момента включения желания выжить вообще, начать есть, двигаться, восстановить уровень энергии. Это животные инстинкты, которые позволяют собраться. Это практики «песни боли» — тотальный звериный рёв, когда ты выражаешь какие-то чувства, эмоции, через движения тела, через звучание. И вот звучишь, и понимаешь, что это уже не ты звучишь, а через тебя воет волк, или шипит змея.

В сказке к Ивану-царевичу на помощь приходит Серый волк. Он ловит вороненка, а ворона отправляет за живой и мёртвой водой. Ворон — это состояние тотальной честности и связи с предками. Мир мёртвых людей это те, кто были до нас, те, кто нас создал, по большому счету.

Мёртвые — это предки, все человечество, все люди, которые жили на земле до нас, наш базис, основа, корни. Именно оттуда берётся вся сила. «Ист» — источник, связь с предками, с родом, а в противоположности ему стоит другое значение этого же звука и буквы — это холод, лед. Холод можно преодолеть только через движение к этому источнику, тогда лед становится живой и мёртвой водой.

Ворон отправляется к предкам, к той силе, и энергии, и приносит оттуда живую и мёртвую воду. Мёртвая вода — это про очищение, когда отваливается лишнее, останавливается процесс разложения. Живая вода — когда мы собираемся, приходит состояние целостности, появляется радость. Живая вода завершает процесс. В жизни человека есть вдох и выдох, жизнь и смерть, очищение и наполнение, завершение и начало. Есть промежуточная точка — момент сохранения энергии. Но обычно всегда есть либо набор энергии, либо её потеря. Живая и мёртвая вода — это про умение балансировать. Бывает, что человеку надо выдохнуть, а он вдыхает, очень важно чувствовать баланс.

Когда запускается любой энергетический процесс, важно понять, что сначала идёт очищение, а потом наполнение. Если ты заполняешь чем-то хорошим пространство где была помойка, то хорошее испортится. Если ты всё очистил, но ничем не наполнил, придет привычное, скорее всего, та же самая помойка. Образ мёртвой воды — это очищающие практики. В славянской традиции это крещение, очищение души, духа, оси, внутреннего стержня. А радение — это наполнение радостью, любование. Можно выбрать один цветочек в огромном поле и им любоваться, можно любоваться человеком.

У меня была практика много лет, когда я рисовала метафору других людей, и ко мне часто обращались люди, которые не вызывали во мне никакого восхищения или удовольствия, вообще. Смотрю, а там такая жаба! А мне нужно ей нарисовать ресурс, по-честному, от души. И здесь сначала берешь мёртвую воду, находишь у себя жабу такую же, чтобы вы на одном языке разговаривали, очищаешь у себя эту жабу, а заодно и на той стороне процессы происходят, а потом уже на чистое место смотришь, что же там хорошего, в этой жабе.

Получается, набираешь ресурс в себе, принимая эту самую жабу в себе, и у другого человека вдруг видишь: «А жаба-то в цветочек!». И уже можешь из любви контактировать, и человек исцеляется, и ваши отношения становятся цельными, нет отношений с жабьей позиции. Это очень показательный процесс очищения мёртвой водой: очищаем, убираем, принимаем. Принятие неприятного, это мёртвая вода. И только после очищения наполняем живой водой, запускаем процесс радости, наслаждения. Исцеление через принятие любви — это очень трудная задача.

Чтобы принять любовь, надо стать меньше. Чтобы принять любовь Бога, пространства, надо чтобы тебя не было, твоего эго не было, твоего желания не было в момент принятия. Проходить через трудности — это человеку понятно, дух закаляется. Быть страдающим — это красиво, это выгодно, это дает определенный статус. А быть гедонистом, человеком, который наслаждается жизнью и любовью, это не очень почётно. И признать свою необходимость в этом — это признать свою нецелостность, нужду в любви, во внимании. Когда признаешь: «А я, оказывается, нуждаюсь, я не справляюсь со всем сам, мне нужна помощь», вот осознание этого, этой дырки, которую нужно заполнить, позволяет принять любовь. Но если всё место занято, не очищено, то любовь принимать некуда.

Если говорить метафорически, то расчленённое сознание может собрать базовый жизненный принцип через знание предков, через знание и связь всех людей, объединённости на Земле, через эти два процесса — сначала очищение, потом наполнение. Получается все достаточно просто. Как в сказке, сказать просто, а дело делается достаточно долго. Часто эта трансформация происходит много лет, через прохождение смерти, инициации, любое новое в нашей жизни приходит через уничтожение старого.

Когда Иван-дурак собирается заново, он возвращается в мир целостным, с силой внутреннего зверя. Его ресурсы пока там, в мире, их присвоили братья, но он не выходит в мир людей и не кричит: «Это моё, это я заслужил!». Он останавливается у старушки на краю царства. Старушка в этом случае это такой внутренний мудрец, интуиция, внутреннее начало, которое даёт силы, ресурсы. Когда мы себя собираем заново, не надо кидаться завоёвывать обратно потерянное, нужно побыть какое-то время в тишине, спокойствии и набраться любви, напитаться новым ресурсом.

Иван дожидается, пока Елена Прекрасная, которую хотят взять замуж братья, говорит: «А у меня перстень потерялся, я без перстня замуж не пойду», такой отклик от душевной, эмоциональной части. И только после этого Иван приходит и говорит: «А вот он, перстень!», и показывает, что этот ресурс действительно ему принадлежит по праву. Он не борется, не воюет с социумом, не воюет с собственными внутренними паттернами, а просто дожидается того момента, когда с той стороны будет отклик.

Твоё никто не может отнять — это твоя Елена Прекрасная, твой конь, твоя Жар-птица. И более того, эти дары, эти части души, сами очень хотят вернуться, соединиться и принадлежать не тайно, а быть явленными народу.

Сказка заканчивается когда Иван-дурак приходит, забирает себе обратно все дары и становится претендентом на престол. Стать царём в сказке — означает вырасти внутри своей реальности, научиться управлять собой, своими состояниями, настроениями, мыслями, чувствами. Царевич это тот, кто ещё не умеет править, это еще не царь, это сознание в процессе развития. Вообще, сказки про Ивана-царевича это всегда истории про инициацию и становление.

ГУСИ